Облака славы. Жизнь и легенда Роберта Э. Ли - Майкл Корда

долларов в сегодняшних деньгах. Работорговля была чрезвычайно прибыльным бизнесом, а труд рабов создавал огромное богатство.

Это не помогло решить проблему Ли. У него не было ни малейшего соблазна продать рабов своего тестя, да он и не мог этого сделать - напротив, они с Мэри приложили немало усилий, чтобы выполнить условия завещания. И все же нельзя недооценивать последствия этой великой вынужденной миграции для самих рабов. Пусть некоторые из них были невежественны и неграмотны, но они понимали, что происходит, и это пугало их - и правильно, ведь если их продадут на юг, на новые плантации, они не только будут разлучены со всем и всеми, кого знали, но и, вполне вероятно, будут работать до смерти в жестоких условиях. Ли просто не понимал огромного чувства хрупкости в рабских общинах, подобных арлингтонской, и страха быть отосланным. Когда рабов нанимали, они не знали, куда и на какой срок их отправляют, и боялись, что вместо этого они могут оказаться на аукционе. На самом деле это была обычная практика - нанимать наиболее проблемных рабов и отправлять их куда-нибудь подальше от соблазна побега, чем северная Вирджиния.

Это был практический фактор рабовладения, с которым Ли был знаком, и, похоже, он не игнорировал его, выбирая, кого из рабов Кьюстиса сдать в аренду. Однако это была лишь одна из причин растущего недовольства среди рабов, у которых "сложилось общее впечатление", что они будут освобождены после смерти мистера Кэстиса, в чем, несомненно, был виноват сам мистер Кэстис, поскольку ему, вероятно, не удосужились объяснить, что их освобождение на самом деле не произойдет до тех пор, пока не будет решено его наследство. Не помогло и то, что Ли был пресловутой новой метлой, которая метет чисто. Его цель была достойной - восстановить имущество покойного тестя и сделать его прибыльным для собственной жены и детей, но сделать это можно было, только усерднее обрабатывая рабов и устраняя разгильдяйство, отсутствие надзора и мелкие привилегии, которые мистер Кэстис допускал на протяжении многих лет. Вероятно, не помогло и то, что Ли был бывшим суперинтендантом Вест-Пойнта и привык, чтобы его приказы выполнялись четко и беспрекословно - рабы Кустиса не были кадетами.

С самого начала у Ли возникли проблемы с беглецами, которые считали, что их следовало освободить, и возмущались его строгостью. Каждый из них требовал, чтобы Ли дал объявление о его возвращении и выплатил вознаграждение, когда раб был возвращен. Наказал ли Ли беглецов, кроме как сдав их в наем кому-нибудь на юге или западе, кто мог бы принять более жесткие меры, чтобы предотвратить их побег, неизвестно. Элизабет Браун Прайор в своей книге о письмах Ли "Читая человека" предполагает, что "столб для порки [все еще] стоял" в Арлингтоне, как и возле рабских помещений на многих других плантациях, но если это так, то он мог быть просто символическим - хотя нет ничего более мощного, чем определенного рода символ.

Сами Ли жаловались, что аболиционисты "таятся" в окрестностях Арлингтона, призывая рабов требовать свободы. Арлингтон и Александрия находились в двух шагах от Вашингтона, округ Колумбия, где существовала значительная община освобожденных негров и велась активная деятельность аболиционистов, настолько, что рабовладельцы в этом районе не решались посылать туда своих рабов на побегушки или нанимать их в городе. Один из основных маршрутов Подземной железной дороги заключался в переправке беглых рабов из округа Колумбия в свободные штаты Пенсильвания и Нью-Джерси.

Если Ли, жившие так близко к Вашингтону, чувствовали себя осажденными, то это было не без оснований. Ли еще не был знаменит, а вот мистер Кэстис, как последний живой родственник Джорджа Вашингтона, был; аболиционисты предполагали, что он освободил своих рабов, а Ли, тем не менее, держит их в рабстве. Ли был раздосадован, хотя и был уверен, что не только действует в рамках своих прав, но, что еще важнее, поступает правильно. Они с Мэри открыли школу (вопреки закону штата, запрещавшему обучать рабов чтению и письму), чтобы лучше подготовить рабов к освобождению, а Ли изо всех сил старался расплатиться с долгами и поставить разросшиеся плантации Кустиса на прочную деловую основу, без которой он не смог бы освободить рабов в течение пятилетнего срока, оговоренного в завещании; Но единственным результатом стало то, что рабочая сила становилась все более угрюмой и несговорчивой, а о Ли распространялись нелестные истории, которые достигли своего пика весной 1859 года после побега трех рабов из Арлингтона: Уэсли Норриса, его сестры Мэри и двоюродного брата.

С помощью аболиционистов или без нее трое добрались до Мэриленда, где их "задержали и бросили в тюрьму", а после двух недель пребывания в "рабской тюрьме" вернули в Арлингтон. Согласно рассказу Норриса, когда они предстали перед Ли, "он сказал нам, что преподаст нам урок, который мы никогда не забудем". Что произошло потом - вопрос спорный. Позже Норрис утверждал, что Ли приказал привязать всех троих к столбам в сарае и раздеть; что двое мужчин были выпороты пятьдесят раз, а женщина - двадцать; и что после этого их спины промыли рассолом, чтобы усилить боль от рваных ран, - и все это в присутствии Ли. Двое мужчин были отправлены в тюрьму на неделю, а затем наняты в качестве фермеров на юге; женщина была нанята в Ричмонде.

Утверждения об обращении Ли со своими рабами быстро дошли до Нью-Йорка в виде двух анонимных "писем в редакцию", опубликованных в один и тот же день.

Редактору газеты "Нью-Йорк Трибьюн".

Сэр: Как известно, почтенный Джордж Вашингтон Парке Кьюстис умер около двух лет назад; и те же газеты, которые объявили о его смерти, сообщили и о том, что на смертном одре он освободил своих рабов. Завещание по какой-то причине так и не было предано огласке, а самих рабов уговаривали, что должны быть сделаны какие-то незначительные необходимые приготовления, когда все они получат свои свободные бумаги. В конце концов им сказали, что должно пройти пять лет, прежде чем они смогут уехать. Тем временем их лишили всех возможностей время от времени немного зарабатывать для себя, как это было разрешено при жизни мистера Кустиса, заставляли работать больше, чем когда-либо, а часть времени сокращали до половины куска непросеянной муки в неделю на каждого человека, не давая даже на рыбу. . . .

Около трех или четырех недель назад трое, более смелые, чем остальные, думая, что их пятилетний срок никогда не закончится, пришли к выводу уехать на Север. Они были очень ценными слугами, но о них